Наталья Алаторцева: Мне очень хочется диалога со зрителем

В галерее «Измайлово» объединения «Выставочные залы Москвы» проходит выставка ботаника и ботанического художника Натальи Алаторцевой «Лес/Среда деревьев». Представлены работы, выполненные акварелью, японской тушью, монотипии, линогравюры, керамика, текстиль и, конечно, ботанические иллюстрации. Об искусстве и науке мы поговорили с автором выставки. 

— В этом году в марте проходит сразу несколько выставок с вашим участием: в Петербургском ботаническом саду Петра Великого, в Государственном биологическом музее имени К. А. Тимирязева и здесь — в галерее «Измайлово». Как так получилось, что они все одновременно и нет ли в этом какого-то замысла?

— Это стечение обстоятельств. Выставка весенних растений, в которой приняла участие целая команда художников, была приурочена Ботаническим садом Петра Великого к 8 Марта. А выставка «Ожившие цветы» в Биологическом музее открылась ещё осенью. И эту выставку мы совместно с куратором галереи «Измайлово» Марией Сикириной тоже планировали открыть осенью, но из-за пандемии её переносили несколько раз и в итоге открылась весной. Эта выставка — плод нашего совместного творчества.

Это выставка-среда: её задача погрузить зрителя в лесную атмосферу посреди города, как будто бы лес пришёл, будто он как-то пророс в городе. Тут важны не только работы художника, объекты и картины, но и единая идея, которая родилась у нас с Марией и была воплощена в этой экспозиции. 

— Бросается в глаза вот эта кровать.

— Да, это как раз пример сотрудничества. Мы начали с того, что я хочу создать среду, а Мария сказала: «Да. И будет здорово, если мы поселим сюда персонажа. Может быть, сделать кровать?» И я подумала, что это будет интересно: настоящая кровать в таком немножко придуманном пространстве, в котором, может быть, отражается фантазия персонажа. Как раз можно напечатать постельное бельё, есть одежда с отпечатками.

— Но этот персонаж, как он в лесу оказался?

— Он очень хотел! Он тщательно изучал тут всё, видите, он даже снимал отпечатки шишек! Но, возможно, это всё у него в голове. А возможно, он так сильно хотел здесь очутиться, что оно как-то распространилось из его фантазии или к ней притянулось, как к подобному. Или это лес сам к нему пришёл.

Мы не очень знаем, кто этот персонаж, мы просто можем ходить по его следам, по дорожкам и тропинкам и видеть такие необычные штуки, которых много в лесу — мы наверняка их видели раньше, но не замечали. Есть такое понятие — «ключ-трава». Это такая трава, которую трудно заметить, её не видишь, пока не заметил, а когда заметил, начинаешь понимать, что всегда вокруг неё ходил, видел её много. Мне кажется, то же происходит с большей частью нашей флоры для человека с ней незнакомого, потому что когда ты увидел растение, нарисованное на отдельном фоне с подписанным названием, дальше, встретив его, ты скажешь: «Так вот он, вот он объект»!

Меня поразила одна барышня, её комментарий меня очень впечатлил. Тут есть две работы, которые называются «Вычитание домов из деревьев». Это не классическая ботаническая иллюстрация, идея этих работ в том, что там деревья в городе, только дома заменены белыми пустотами, просто потому что мы часто именно так и видим деревья. Когда любитель деревьев идёт по городу, он не смотрит на архитектуру, форму окон, он видит те места, где крыша обрезала несколько стволов. И мне кажется, что может быть, в работе не всё читается.

Я, правда, сомневаюсь, возможно мне надо было чуть-чуть по-другому сделать, но когда яеё закончила, поняла, что не буду ничего менять. Потому что переделывать только хуже, лучше сделать потом ещё. И вдруг посетительница сказала: «Представляешь, я иду и смотрю, как будто там должны быть дома... и я подхожу, и читаю: ёлки-палки, вычитание домов! А я думала, что это сама придумала». Может быть, это не слишком философская вещь, но это о взгляде, о том, что мы видим, когда ходим по городу, и что мы можем увидеть. 

— Наталья, у вас редкая профессия — ботанический иллюстратор. Она редкая, потому что есть дефицит таких художников или просто потому, что вы в состоянии самостоятельно удовлетворить все текущие запросы на создание ботанической иллюстрации? 

— Знаете, всё немного сложнее. Ботанических иллюстраторов сейчас становится больше, потребность в них тоже растёт, но не все заказчики могут себе это позволить. Это дорого в сравнении, например, с фотографией. 

— То есть ботаническую иллюстрацию из науки вытесняет фотография?

— Никакая фотография или гербарий не будет достаточным примером для того, чтобы, например, описать в статье растение. Нужна иллюстрация. Чёрно-белая. На фотографии вы видите сразу всё, в том числе пылинки, артефакты, случайную кривизну именно этого объекта. По фотографии вы не сможете понять, случайный это блик или у вас правда изменилась структура объекта, и так далее. И научная иллюстрация, в том числе ботаническая — это результат анализа.

— А как часто к вам обращаются учёные?

— В основном они рисуют сами. Студенты-биологи учатся рисовать путём «сбрасывания с пирса»: «Вот, видите объект — рисуйте! У этого объекта необычная структура. Пусть у вас будет такая же на вашем рисунке». У некоторых возникают трудности отображения и верной оценки изображённого объекта впоследствии. 

Я проводила занятие у нас в университете на кафедре Зоологии беспозвоночных. Они позвали меня несмотря на то, что я ботаник, чтобы научиться не бояться рисования, например, ракушек в цвете. В программе у биологов много часов практики рисования ежедневно, многие студенты к концу обучения становятся нормальными иллюстраторами для своих научных статей. 

Pinus koraiensis

Tilia amurensis

— Наталья, чем отличается ботанический иллюстратор от просто художника, который рисует растения? Кто он — больше ботаник или больше художник?

— Есть довольно много авторов, которые не имеют отношения к ботанике и не являются ботаниками сами, но достоверно рисуют то, что они видят. Ну, например, картина Михаила Васильевича Нестерова «Видение отроку Варфоломею», там довольного много цветочков в траве, и все их можно опознать, это всё конкретные растения. Но он совсем не ботанический художник.

Ещё пример — вот эта серия иллюстраций «Деревья Дальнего Востока» — я бы не сделала её, если бы не была ботаником, и не сделала бы, если бы не была художником.

Ulmus laciniata

Tilia amurensis

Сложность работы над этой серией была в том, что иллюстрации не содержат больших подробностей, но дерево нужно сделать узнаваемым. Для этого нужно правильно поймать углы отхождения ветвей, потому что ствол и ветки мы воспринимаем как дерево, и у конкретного вида дерева своя структура кроны.

Часть из этих деревьев я могла посмотреть в ботаническом саду, но некоторые из них — молодые, а нужны были взрослые деревья. Часть я рисовала по фотографии. Для каждого вида нужно было составить у себя в голове по фотографиям представление о геометрии дерева и потом выложить на бумагу. 

С точки зрения понимания геометрии кроны, в этом случае я работала ботаником, который занимается кроноведением и изучает все эти углы. Но и как художник, я хотела передать впечатление от каждого дерева. Я очень люблю деревья, разбираться в их формах — сорт радости. 

Anemone coronaria

Eranthis hyemalis

Galanthus plicatus

— Когда человек слышит слово «красота», скорее всего, первое, что он представит — цветы. Растения — это основа красоты нашей жизни. Насколько сегодня люди заинтересованы в красоте?

— Очень. Например, на Петербургской выставке была какая-то «сметающая» толпа. Люди выстраивались в очереди, чтобы увидеть живые цветы, это была одновременно и выставка весенних растений, даже с цветущей сиренью в кадках. В лавке наши открытки раскупали со свистом, получается, популярны небольшие формы. Наверное, это сохранилось с прошлых времён, в советское время наборы открыток с ботанической иллюстрацией были в каждом доме. И когда я печатаю свои открытки, я думаю о своих бабушках и понимаю, что они большие ценительницы. 

— А молодёжь?

— Молодёжь сама рисует. У нас есть среда активно практикующих художников, опытных и начинающих, и их становится всё больше. В разных соцсетях люди публикуют свои картинки, общаются, знают друг друга. Есть очень много классных работ. 

— Социальные сети подразумевают общение. Как часто художники-любители, пытаются через соцсети связаться с вами, обсудить работы — свои и ваши? 

— Не часто. Вот при очном общении вопросов много. Я провожу разные мастер-классы: платные или бесплатные, демонстрационные или обучающие. И как раз бесплатные демонстрационные мастер-классы — лучший повод, чтобы прийти, посмотреть на всё, задать десять тысяч вопросов. А в соцсетях мне, в основном, задают вопросы о названиях растений, которые встречают, интересно в этом разбираться.

Когда ты увидел картинку в соцсети, может, она тебя и поразила до глубины души, но как бы и всё. Когда картина одна, то люди сразу выразят мнение: понравилось или нет. Не возникает тех эмоций, как на выставке, где и работ много, когда формируется такое пространственное ощущение, о котором можешь поговорить. Выставки и соцсети — это разные вещи. В большом пространстве работ есть о чём подумать. Мне кажется, что человек, оказавшись в каком-то большом пространстве, не с одной работой, а с тем, что делалось долго, тоже вовлекается в творческий процесс: «А как это сделано? Вот это замечательная техника, почему бы не попробовать?», «Почему я не смотрел на эти грибы, я буду на них смотреть, я сделаю журнал всего того, что встречал у подъезда!».

— А на какой-нибудь свой философский вопрос удалось найти ответ, готовя эту выставку? 

— Даже на два. Один, может быть, технический, но, как художник, который работает в реалистических жанрах, ты не можешь об этом не думать: мы считаем важным критерием хорошей работы то, что она достаточно реалистичная, а окружающие спрашивают: «чем ваш реализм отличается от той же фотографии, что вы привносите своего?». 

Готовясь к выставке, я хорошо прочувствовала этот другой критерий. Не в любой работе должен быть какой-то фатальный реализм. Должен быть и воздух. Должно быть место для того, чтобы зритель додумывал, должно быть что-то ещё. Чтобы он как бы путешествовал между реалистичными работами и работами, где есть что-то ещё, где нет реализма, но есть узнаваемость или переданное ощущение, или какая-то подмеченная черта. Я поняла, что это очень правильное движение. Меня во многом эта выставка примирила со всеми вопросами моего реализма. Не реализм главный критерий того, что работа хорошая, а что-то ещё, то, что ты просто чувствуешь. Хотя, когда ты начинаешь критиковать себя, ты обратишь своё внимание на технику, а не на то, что ты чего-то не смог как автор. Это всё внутренняя дурацкая кухня художника, ты думаешь о том, хорошие ли у тебя работы или плохие. По большому счёту это что-то про гордыню. 

А вторая важная мысль — готовя эту выставку, я поняла, что не думаю, хорошие ли они или плохие (картины). На самом деле я думала о том, получился ли у меня диалог со зрителем. Это совершенно другое ощущение. Мне так нравится гораздо больше, это интереснее и ближе. Мне очень хочется диалога со зрителем. И я ужасно рада, что в случае выставки «Лес/среда деревьев» разговор получился, и некоторые вынесли из него что-то хорошее.

Руслан Сахно, специально для BOTSADY. ru

Портал BOTSADY.ru работает при поддержке PR-агентства «Гуров и партнёры»