Ольга Лукина: Если у вас депрессия, возьмите домой цветок

Известного российского психотерапевта Ольгу Лукину пандемия застала в феврале прошлого года на одном из островов Таиланда. Там Ольга Александровна работала над своей новой книгой. Возвращение в Россию оказалось проблематичным. Наши чиновники предлагали бросить на острове двух собак, других вариантов покинуть страну не было… Именно с этой истории мы решили начать наше интервью.

— Перед каждым человеком жизнь время от времени ставит очень серьёзный выбор. Хочешь ты этого или нет. Российское правительство никаким образом не предусмотрело возможность возврата граждан с их питомцами. Мы могли вылететь, только оставив собак в неопределённости. Конечно, с какими-то более или менее знакомыми людьми. Но как две овчарки пережили бы это? Тем более, никто не знал, когда будет возможность вернуться за ними. 

Мы сделали выбор сразу! Я не предаю тех, кого приручила. Мы искали варианты перелёта европейскими авиакомпаниями — но дорога занимала больше суток, и ни одно животное не смогло бы выдержать такой перелёт без воды... Когда открылось авиасообщение с Дубаем, мы написали менеджменту Emirates. Раньше они никогда не брали собак весом больше 20 килограммов. Но в этот раз согласились помочь. Перелёт обошёлся в огромную сумму. Но вопрос о деньгах не стоял. Речь шла о человеческом достоинстве, уважении к себе и ответственности за своих питомцев.

— Как собаки чувствуют себя сейчас?

— Они отлично долетели. Правда, сотрудники Emirates были очень напуганы, когда мы пришли на стойку регистрации. Они вовек не видели таких здоровых «слонов», не знали, как правильно опломбировать контейнеры... Но мы опытные путешественники и сделали всё сами.

А во взгляде работников авиакомпании при этом одновременно читалось и удивление, и терпение, и уважение, и, отчасти, какое-то непонимание. И страх перед большими зверями! Но они были готовы помогать...

— Вы провели полгода на острове?

— Больше.

— Больше? Нет передозировки природой?

— Ни в коем случае! Я вообще это место считаю своей второй родиной. Мы выбрали этот остров, потому что он в основе своей является заповедником.

— Расскажете об этом острове?

— Это остров на востоке Таиланда. Вся центральная часть острова — это головокружительной красоты горы, поросшие столетними нетронутыми джунглями. Водопады, непролазные тропы, долины, ущелья... Там водятся невероятные виды королевских кобр, семиметровых питонов, более двухсот видов красивых, но очень ядовитых змей. На острове живут кабаны, лисы, олени и орлы. Представляете, там совсем нет чаек! Орлы вытеснили их. И каждое утро ты можешь видеть, как над океаном летают огромные птицы с размахом в крыльях полтора-два метра. Маленьких котят и собак приходится беречь, иначе их съедят.

Наш дом смотрит на восход. Мы видим, как с шести часов утра поднимается этот диск, эта энергия. И это потрясающе! Почти весь остров — это национальный парк. И только по тонкой кромке вдоль воды есть какая-то жизнь. Её немного. Одна часть острова — туристическая. А там, где живём мы, туристов нет. Там есть только джунгли и отдельные дома европейцев. И когда начинаются сумерки, начинают петь цикады, и ты слышишь, как jungle постепенно оживают.

Мы с семьёй выбрали этот остров, потому что это полная антитеза жизни в историческом центре Москвы. Это то, что исцеляет и наполняет.

— Как другие люди, европейцы и россияне, переносили длительный карантин на острове?

— Люди разбились на две группы. Были те, которые приехали случайно, на какое-то время, чтобы просто отдохнуть и посмотреть Таиланд. Когда они не смогли улететь, им было очень тяжело. Так долго в этой стране они находиться не планировали, кто-то боялся змей, скорпионов, не понимал менталитет тайцев... Эти люди чувствовали себя заложниками и старались улететь на первых же эвакуационных рейсах.

А те, которые остались, сделали это по своему глубинному решению. Среди них много любителей Таиланда, которые ценят природу страны, буддийскую культуру покоя, неспешности и медитации. Когда началась пандемия, местным жителям было сложно — остров был закрыт для туристов и привычный источник дохода иссяк. Многие европейцы помогали местным жителям, открывали свои рестораны и абсолютно бесплатно раздавали еду.

— А чем на острове занимались вы?

— Никогда не думала, что можно вести полноценные терапевтические сессии, работать с группами и управленческими командами, проводить семинары и участвовать в совете директоров удалённо, с помощью Zoom. Мне казалось, что это не может быть полноценной заменой очному общению. Оказалось, что это возможно! Поэтому я занималась своей привычной деятельностью.

А ещё у меня был мой сад. Мой сад — это мой ресурс. 

Мы купили старый, деревянный, «дышащий» дом в балийском стиле. Его окружает сорокалетний сад с огромными деревьями. У тайцев есть женские и мужские священные деревья. У нас в саду есть такое женское дерево с метровым обхватом. Его нельзя пилить и даже трогать, под ним алтарь, домик духов, где лежат женские украшения. Местные жители верят, что духи, которые там живут, поддерживают безопасность дома, защищают его. Это очень серьёзно для тайской культуры, для тайской духовной жизни. Мы это дерево теперь тоже очень бережём.

— То есть, когда вы купили этот дом, там уже был сооружён алтарь?

— Да! Нам предлагали спилить дерево, чтобы построить бассейн на этом месте. Но мы отнеслись к нему с почтением и не согласились.

Ведь это душа сада, душа части этого острова.

И вообще весь мой сад — он живой. В нём около тридцати видов декоративных и диких орхидей, я за ними ухаживаю. Горшочки должны дышать. Сажать эти цветы надо в подсохший канат, добавляя стружку от кокоса и уголь для абсорбирования лишней влаги. Обязательно нужно добавлять «витаминки». Каждый тип орхидей надо развешивать особым образом, кто-то больше любит тень, кто-то солнце. Это всё нужно чувствовать.

В саду есть и другие цветы, разнообразные тропические пальмы...

— Кто сейчас смотрит за вашим садом?

— Там осталась моя тайская леди-помощница. Пока меня нет, она ухаживает за садом. Но в этом всё равно есть что-то не то. Когда я приезжаю, то сразу вижу, что вот этот цветок у меня пожелтел, этот пожух, этот нуждается в подкормке. Там у меня много «детей».

Я вообще очень люблю сады, и эта тема садов мира, которую вы развиваете на портале BOTSADY. ru, потрясающая! Куда бы я ни поехала, в какую бы точку земного шара, я обязательно поеду в какой-нибудь ботанический сад.

— Какой сад у вас самый любимый?

— Очень сложный вопрос. Их несколько, и они как-то уживаются у меня в сердце. Сильно и уже много лет люблю Люксенбургский сад в Париже. Несколько раз в году я приезжаю в Париж по делам и селюсь рядом с этим садом, чтобы каждое утро бегать на зарядку. Я просто умираю от восторга, когда вижу эту культуру садоводства, поляны, которые сделаны как линзы с особыми оптическими эффектами, старинные скульптуры...

Мне нравится Hyde Park в Лондоне. Но недавно своей красотой меня поразил сад в другом конце земного шара. В прошлом году я посетила Аргентину и побывала в старинной усадьбе «Ла Канделария». В конце позапрошлого века владелец усадьбы построил там французский замок с садом. При этом французский сад наполнен уникальной, совершенно аутентичной растительностью, когда-то поразившей Дарвина. Многие растения живут только в Патагонии — на территории Аргентины и Чили. В саду есть редкие магнолии, совершенно необыкновенные ёлки, бамбук и пальмы...

— Насколько созерцание природы важно для психического состояния человека?

— Как измерить? В процентах, в чём? (смеётся). Великий психиатр Виктор Франкл, проведший четыре года в Освенциме и Дахау, когда-то сказал, что мы постигаем смысл жизни через три ипостаси. Первая —целеустремление, это больше всего свойственно протестантской и вообще христианской культуре. Мы все должны чего-то добиваться, как-то напрягаться, и это даёт смысл нашей жизни. 

Второе, через что мы постигаем смысл жизни, — это через созерцание красоты, через переживание любви. И любви к природе тоже — когда мы ухаживаем за цветком, вдыхаем его аромат, гладим листик. В этот момент ты наполняешь себя жизненной энергией, той, которая потребуется тебе потом для вдохновения и для целеустремления.

И когда две эти вещи у тебя в балансе, то у тебя будут силы, чтобы пережить смысл жизни через третью ипостась, через страдание. А хочешь ты этого или нет, оно в твою жизнь придёт. Мы все теряем близких людей, мы болеем, мы делаем в жизни какие-то ошибки, мы что-то теряем, мы страдаем. И для того, чтобы это не просто пережить, а ещё и вынести из этого какие-то новые выводы, новый опыт, для этого надо очень много ресурса. Природа в этом плане, наверное, сопоставима с любовью. Она нам его даёт.

Мой профессор и «профессиональный родитель», Валентин Васильевич Марилов, когда-то мне сказал: когда к тебе придёт человек, страдающий депрессией, порекомендуй этому пациенту начать с цветка. Пусть он возьмёт цветок домой, поставит его и начнёт с ним общаться, поливать, смотреть, зеленеют его листики или желтеют. И вот с этого взаимодействия начнётся сближение с чем-то живым, в инфантильной душе начнёт развиваться такая функция, как умение прислушиваться к кому-то, ухаживать за кем-то, заботиться о ком-то, радоваться, когда кому-то хорошо. Через это у человека может вырасти внутренняя структура, которая научит его потом прислушиваться к самому себе. А потом уже он сможет заботиться о ком-то ещё, любить кого-то.

Ведь глубинная основа депрессии — это недостаток любви, отчаяние от того, что её нет. Отчаяние в кубе от того, что человек верит, что у него этой любви не будет никогда!

— Ещё один вопрос я хотел задать о сотрудниках ботанических садов, с многими из которых наша редакция часто общается. Это очень чуткие, ранимые люди, и они иногда проводят больше времени с деревьями, чем с людьми. Разговаривают с растениями...

— Эти люди действительно родились с очень нежной, чувствительной душой, и они любят растения и жизнь. Пожалуй, я сама отношусь к этому же типу. Вспоминаю школьный предмет «труд» в седьмом классе. Мальчикам предлагали пойти в слесарную мастерскую, а девочкам — на какую-то прядильную фабрику. Меня не радовало ни то, ни другое. А однажды нам сказали: если кто-то хочет, то можно поехать на работы в сад. Помню, там было десять остановок на метро, автобусы... Но я вызвалось самой первой. И когда я приехала туда в первый раз, то обомлела! 

Это была оранжерея с нарциссами, тюльпанами, розами. Тогда мы готовились к 8 марта. И я просто растворилась от кайфа. Кругом зима, метель, а здесь такая волшебная обстановка! И я была готова в этих горшочках копаться, что-то сажать, поливать бесконечное количество часов.

Конечно же, в нашей жизни должен быть баланс. Природа нас исцеляет, нам важно научиться открывать в себе эти рецепторы, чтобы чувствовать её. Но если мы предпочитаем разговаривать с пальмой вместо того, чтобы пообщаться с человеком, то это говорит о некой эмоциональной проблеме.

Возможно, это признак «шизоидной проблемы» в структуре характера. Ни в коем случае не надо путать её с шизофренией. Просто у человека из-за дефектов, связанных с его ранними месяцами и годами жизни, может быть нарушено доверие к людям, и ему трудно быть открытым с другими, взаимодействовать с ними. Он компенсаторно убирает из своей жизни людей и уходит в мир растений.

С этим, конечно, нужно работать. Важно, чтобы мы могли коммуницировать с людьми, любить их, принимать их любовь, делиться с ними вербально своими мыслями, переживаниями, чувствами. Для любви к растениям тоже останется место в нашей жизни, но растения не могут заменить нам других людей.

— Почему ботанические сады, да и вообще любые сады, часто представляются людям как весьма таинственные и мистические места? В чём уникальность архетипа сада?

— Во многих культурах деревья тысячелетиями считались божествами. Такие представления есть и в странах Карибского бассейна, и в Юго-Восточной Азии. Деревья часто символизировали некий мост между человеческой жизнью и духовным миром. К тому же, некоторые деревья живут гораздо дольше, чем люди, 200, 300 и более лет. И, конечно, это завораживает. Ведь мы по сравнению с деревом, видевшем многие поколения людей, кажемся маленькими детьми.

Что происходит в душе человека, который пилит секвойю с обхватом в два метра? В этом дереве столько энергии жизни, столько памяти. Не преступление ли это? Мы, люди, должны чётко знать своё место на земном шаре, мы не должны играть в богов. Надо жить в уважении к растительному и животному миру. Если уж быть честными, мы являемся фрагментом этих экологических цепочек. Нам дан интеллект не для того, чтобы пилить деревья и убивать животных. Если мы останемся в своём психозе или неврозе, наша планета этого не простит.

Филипп Гуров, специально для BOTSADY.ru

Портал BOTSADY.ru работает при поддержке PR-агентства «Гуров и партнёры»